В "Мемориале" 22 сентября прошел круглый стол "Почему в современной России нишу левых организаций занимают псевдолевые? Есть ли шансы для изменения этой ситуации и что для этого нужно делать?" Настоящие левые пока практически бессильны, общей стратегии действий у них нет, как и реальных шансов объединиться, констатируют эксперты. А, может быть, этого и не надо делать? Социологи, историки и видные деятели левого движения обсудили перспективы социалистов в России.
"У властей есть целенаправленная задача — занять левую нишу псевдолевыми", — уверен профессор кафедры гуманитарных дисциплин ИОН РАНХиГС Константин Морозов. По мнению экспертов, некоторые проблемы, особенно ударившие по социалистам, не специфически левые, а общедемократические. На всех политических фронтах власти создают структуры-имитаторы, выдающие себя за выразителей той или иной идеологии. Ходят слухи, что Кремль пытался брать под контроль и внесистемные левые организации.
В открытую как "левая нога" партии власти в свое время была создана "Справедливая Россия". Партия до сих пор позиционирует себя как социалистическая, хотя ни по одному признаку ей не является.
Морозов отмечает, что даже образованные люди часто не отличают левых от нелевых, в свою очередь многие журналисты и близкие к власти социологи неверно используют эти термины. В итоге в общественном сознании укоренилось, что левые в стране представлены КПРФ и "Справедливой Россией". Причем "Коммунистическая партия" отнюдь не лучше псевдосоциалистических "справороссов". И те и те поражены имперскостью, склонностью к авторитаризму, национализмом, несовместимыми с левой идеей.
Социолог Ольга Кириченко подтвердила это данными проведенных фокус-групп и глубинных интервью с членами КПРФ. Она предполагала, что в партии есть более и менее консервативные люди, но оказалось, что это не так. Так, из всех опрошенных Кириченко не удалось обнаружить ни одного человека, осуждающего Иосифа Сталина.
Некоторые члены КПРФ признавали, что на данный момент у партии нет программы, она просто апеллирует к "светлому прошлому" СССР. Как выяснилось, в партии есть не вполне лояльные руководству люди. Условные оппозиционеры признают, что КПРФ на данный момент представляет собой систему договоренности с властями, как на федеральном, так и на местном уровне. Некоторые "правоверные" члены организации также подтверждают это, но оправдываются, что иначе не удалось бы "получить деньги на революционную борьбу". "Оппозиционеры" более склонны к контакту с протестным движением, правда, скорее с отдельными группами, борющимися за решение частных вопросов (например, связанных с экологией).
Доцент Высшей школы экономики Павел Кудюкин уверен, что такая ситуация с левыми в мире не уникальная, хотя в России она и более "выразительна" — социалистическое движение переживает кризис. Он отмечает, что многие силы, носящие ярлык левых, перестали быть реальной альтернативой капитализму. В России парламентерские псевдолевые, как показывают их программы, мыслят будущее в капиталистической парадигме. В свою очередь, внесистемные социалисты и подделывающиеся под них организации маргинальны и не формулируют четкой альтернативы, более левой, чем социал-демократическая, и не сталинистской.
Кудюкин вспоминает о теореме Дункана Блэка: когда политика начинает функционировать по законам рынка, выигрывают те партии, которые лучше улавливают настроения среднего избирателя. В итоге партии очень сильно сближаются и "начинают толкаться на очень узком политическом пятачке, где основные споры идут о том, на сколько процентов повышать или понижать налог на добавленную стоимость". По его мнению, тоже самое произошло и с условными левыми — они пытаются угнаться за меняющимися настроениями избирателей.
Председатель научно-просветительского центра "Праксис" Алексей Гусев также отмечает, что часть современных социалистов, по сути, утратила собственную идентичность и стала неотличима от других демократов. С другой стороны, значительное число социалистов так и не преодолело авторитарное наследие. Он убежден, что левым необходимо отмежеваться от тоталитаризма, сформулировать свою собственную политическую повестку и сотрудничать с общегражданским протестным движением и профсоюзами, иначе они окажутся окончательно вытеснены с политического поля.
Кто виноват?
Гусев отмечает, что левые идеи оказались глубоко дискредитированы в глазах людей. Причем, по сути, современным антиавторитарным левым приходится сталкиваться с грузом не своего, а чужого наследства — СССР.
Все участники круглого стола отмечают: большевики уничтожили или вынудили эмигрировать всех видных деятелей социалистических движений того времени, демократическая и анархическая левые традиции в стране были прерваны, а их носителей преследовали зачастую жестче, чем представители всех других политических течений. Этот разрыв традиции — еще одна серьезная проблема.
Редактор анархической газеты "Воля" Влад Тупикин отмечает, что левые активисты зачастую начинали все заново, даже не пытаясь продолжить не то что старые, а и недавние традиции. Он приводит в пример Екатеринбургских анархистов: из трех поколений активистов, сменившихся за 15 лет, ни один человек из одного поколения не был знаком с кем-либо из других.
Но это далеко не главная сложность. Гораздо хуже, что общество в целом утратило традиции защиты своих прав. Тупикин отмечает, что это один из козырей псевдолевых: там, где левые призывают к самоорганизации и отстаиванию своих интересов, самостоятельной работе над проблемами, псевдолевые обещают все сделать за людей, а это очень заманчиво.
Внутренних проблем в левом и анархическом движении не меньше. С одной стороны, попытка использовать привычные схемы к изменившийся ситуации загоняет многих в сектантство. Многие левые внутренне консервативны. Это же отмечает кандидат философских наук, участник движения "Автономное действие" Петр Рябов. По его мнению, термины "левый" и "правый", возникшие еще во времена Великой Французской революции, мало того что постоянно меняли значение, так еще и сильно устарели. Рябов считает, что они отражают "плоскостное" восприятие политического поля, тогда как оно объемное и многовекторное. При этом условное левое движение все еще пытается цепляться за эти ярлыки, вместо того чтобы работать с изменившейся повесткой дня.
"Если мы посмотрим на конгломерат групп и группочек, которые претендуют на звание "левых", мы увидим либо историческое реконструкторство, либо реконструкторство европейское или третьемирское. Без сколько-нибудь удачных попыток перепереть то, что происходит в мире, на язык родных осин", — замечает Кудюкин. Симптоматичным считает он обилие в России поклонников авторитарных режимов, выдающих себя за социалистические или близкие к ним — каддафистов, поклонников Уго Чавеса.
Тупикин уверен, что еще одна причина слабости социалистов — неумение включать в движение новых людей. Они приходят, но зачастую все упирается в совершенно бытовые проблемы, вроде отсутствия помещения, чтобы провести лекцию для всех желающих.
Есть и внешние трудности, помимо попытки власти вытеснить левых из политического пространства, заменив их подконтрольными квазисоциалистами. Левые как малая группа очень уязвимы для репрессий. Тупикин напоминает, что Центр по борьбе с экстремизмом в последние годы планомерно изымает из анархического движения наиболее активных и дееспособных людей: кто-то сидит по "болотному делу", кто-то арестован, кто-то вынужден был уехать за границу.
Профессор Высшей школы экономики Вадим Дамье видит в трудностях социалистов объективные причины. "Левизна" для него — соединение двух ценностных линий, позитивной свободы и солидарности, но они сейчас непопулярны. Причины ученый видит не только в их дискредитации лицемерными советскими лозунгами, диаметрально расходившимися с политической практикой. Дамье убежден, что российское общество весь ХХ век переживало одну волну атомизации за другой, и сейчас практически распалось. Сказалась и усиленная пропаганда идеи: "Каждый сам за себя".
Можно говорить, что левые что-то делают не так и не могут найти путь к людям, но в ближайшей перспективе, что бы они ни предпринимали, выйти из этой ситуации не удастся, уверен Дамье. Гусев более оптимистичен и некоторую надежду на успех левых видит в возрождении гражданского движения, начавшемся в 2011 году. Тупикин также не склонен к упадочничеству. Он отмечает, что левые часто жалуются на выключение из медийного контекста, и напоминает, что НБП в свое время удалось прорвать информационную блокаду. Тупикин подчеркивает — по факту это не левая организация, а националистическая, но СМИ изначально отнесли ее именно к социалистам, и все-таки партия заявила о себе.
Что делать?
Дамье считает, что сейчас левым необходимо приносить пользу там, где это возможно, и работать на достаточно отдаленную перспективу. Нужно пытаться восстановить горизонтальные социальные связи между людьми. По его мнению, это можно сделать только в так называемых "малых делах", когда люди соединяют свои усилия, чтобы отстаивать не абстрактные политические ценности, а конкретные повседневные интересы.
"Там, где они вместе работают, учатся, живут — там, где есть что-то, что их объединяет. Только развивая эти очаги социальности, можно постепенно запустить процесс возрождения социальности, в ходе которого совершенно естественным образом возродятся ценности свободы и солидарности", — замечает Дамье.
Рябов уверен, что значительную роль в усилении левого и анархического движения могло бы сыграть левое искусство. О том, чтобы формировать культурную повестку общества, говорят и все другие участники встречи. В свою очередь бывший "узник Болотной" член "Левого социалистического действия" и "Яблока" Николай Кавказский уверен, что социалистам необходимо сконцентрироваться на создании своих собственных политических объединений и защите прав человека, прежде всего ущемляемых групп — мигрантов, инвалидов, детей, заключенных, женщин, ЛГБТ. С правозащитной повесткой присутствующие согласны, но не все уверены, что в современной ситуации организации играют такую роль как прежде. Относящимся к ХIХ веку такой подход считает Тупикин. Он подчеркивает: два разных "Автономных действия" включают дай бог 10% всех анархических активистов страны. Что не мешает "внепартийным" анархистам точно так же бороться за права жителей общежитий, заниматься градозащитой и отстаиванием прав ущемляемых меньшинств.
В вопросе о том, как преодолевать советское наследие, единства нет, хотя все собравшиеся считают необходимым как-то размежеваться с этим ассоциирующимся с "левизной" прошлым. В свою очередь, Рябов считает, что дело не столько в том, как следует или не следует трактовать понятие "левый". Тот же Бакунин часто называл себя консерватором в том смысле, что в каких-то вопросах он апеллировал к традиции, напоминает ученый. Значительная часть анархистов и вовсе не укладываются в понятие "левых" в строгом смысле. Он считает, что социалистическое движение сейчас может пойти по двум дорогам: попытаться доказать людям, что именно они настоящие левые, а не те авторитарии, с которыми это понятие ассоциируется у большинства граждан России, или же вовсе отказаться от понятия "левизны" как утратившего содержательность. По его мнению, активистам стоит концентрироваться на выработке собственного отношения к актуальным проблемам, которое и определит по-новому их положение в значительно усложнившемся политическом спектре.
