В давние советские времена почитывал я подпольную литературу, естественно, антисоветского содержания. Очень редко в мои руки попадал тамиздад, чаще — самиздат. И вот однажды дали мне почитать на ночь перефотографированный с тамиздата текст.
История захватила с самого начала. Такого меткого попадания в самую суть того, что произошло со страной в результате победоносной пролетарской революции, я, конечно, еще не встречал.
Я хохотал и диву давался.
Было над чем подумать.
Завязка заключалась в том, что некий профессор, сумевший сохранить свой дореволюционный статус, пользующийся покровительством самых высоких новых революционных властей, привел в свой дом уличного пса-бедолагу. А далее, как положено, следовало развитие действия вплоть до кульминации и скорой развязки.
Приступим к анализу ставшего классическим текста?
Виноват ли профессор в том, что его дом превратился для него в ад?
Конечно же, виноват!
Ведь он не спрашивал у доброго пса, хочет ли тот, чтобы его использовали в качестве участника экспериментов профессора. Нет, профессор обманом привел его с улицы в дом и использовал втемную.
И, разумеется, наступила расплата.
Постепенно очеловечившийся пес предъявил свои права на все хозяйство профессора. Потребовал компенсации за то, что над ним проводили эксперименты. И тут уж неважно, чем был этот пес до того, как попал в дом профессора, и была ли гуманистической научная деятельность профессора. Левореволюционная общественность тут же стала на сторону бывшего пса, признанного угнетаемой стороной. Отнюдь не в шутку новые хозяева жизни принялись отравлять жизнь профессору, грозя ему всякими карами за угнетение бывшего пса.
Как дальше развивались события?
А вы как думаете?
Вариантов разрешить конфликт было несколько.
Ну, например, вот один из них, очень даже реалистический.
Профессор и его ассистент, меченный явно не рабоче-крестьянской фамилией Борменталь, каются перед бывшим псом и новой властью за свои перед ними грехи. Возможно, Борменталь даже становится на колени перед ныне, безусловно, человеком Шариковым — тем самым бывшим уличным псом — и целует его туфли, что Шариков милостиво дозволяет.
В доме профессора наконец-то наступает эра социальной справедливости. Профессор тут уже не хозяин, но слуга народа. Борменталя попросту изгоняют на улицу, низведя его до положения бездомного пса. Разве не справедливая расплата за соучастие в мутных делишках профессора по экспериментам над подневольным живым существом?
Однако явно не симпатизирующий идеям такого рода социальным преобразованиям автор предлагает другое разрешение конфликта.
Вконец выведенный из себя борьбой Шарикова за установление новых порядков в доме, в котором не будет места барским замашкам профессора, Борменталь применяет сущее насилие по отношению к бывшему бездомному существу.
В результате насильственных действий Шариков возвращается в свое исходное животное состояние.
В дом профессора возвращается мир.
Мир, возможно, и лишенный полной социальной справедливости.
Но все, включая одомашненного бывшего уличного пса, счастливы.
Послушайте, может быть, пора снова запрещать эту книгу?
