Возмущенная, прогрессивная общественность, как водится, принялась клеймить позором судью и всего, связанного с преследованием адвокатов Навального.
Во избежание любых кривотолков, сразу же определяю свою позицию. Как дела Навального, так и дела его адвокатов ничего общего с законностью не имеют и адвокаты должны быть освобождены.
Однако, анализ происходящего посредством бинарного мышления, как обычно чаще всего приводит к противоположному от желаемого результату.
Нельзя рассматривать это с позиции: все, что поддерживает или защищает Навального – априори хорошо, а все противоположное – заведомо плохо.
Известно, что послужило основанием для преследования адвокатов. В 2023 г. от имени Алексея Навального велся твиттер и осуществлялись другие публикации, несмотря на то, что он практически все время по информации властей находился в штрафном изоляторе. Причем команда ФБК настаивала и на его авторстве и на наличии неких секретных каналов связи с ним, неподконтрольных российским властям.
У многих, в т.ч. и у тех, кто, к сожалению, имел опыт незаконного преследования возникли вопросы: как такое возможно? Я тоже опубликовал анализ ситуации и сделал вывод, что такое невозможно. Крайне маловероятно, что такому "врагу режима" удалось бы воспользоваться каналами тюремной связи, которые в значительной степени подконтрольны администрации колонии или коррупционными схемами. Следовательно, единственный доступный в таком случае способ связи – это адвокаты.
Но в этом существует определенная проблема. Адвокат – это человек, предоставляющий юридические услуги, а не иные, например почтовые. На общение с адвокатом распространяется адвокатская тайна, но исключительно в части профессиональной деятельности, а не политической. Вся остальная переписка в пенитенциарной системе подлежит цензуре. Причем, это не происки кровавого путинского режима, а общепринятая норма.
Поскольку я тоже имею определенный опыт пребывания в заложниках режима по сфабрикованному обвинению в Чехии, благодаря договоренности Кремля с окружением бывшего Президента Чехии М.Земана (несколько европейских государств сразу же отказали Кремлю в подобного рода сотрудничестве), то через некоторое время со мной связались журналисты и местные политики демократической ориентации стали задавать вопросы правительству о причинах нахождения в Чехии заложников Кремля. Мне довелось много общаться с журналистами и один раз после выхода моего очередного интервью, полиция задала мне вопросы о способах общения со СМИ. Я этого и не скрывал. Либо журналисты приходили ко мне на встречу, либо они передавали мне свои вопросы через адвоката, а я через адвоката передавал ответы. Это воспринималось нормально, исключительно благодаря тому, что мое дело было экстрадиционным, да и вся полиция совместно с администрацией СИЗО, читая публикации в прессе, понимала что происходит. И я помню одного адвоката, которого я попросил передать письмо жене. Но он не взял его у меня, а записал текст сообщения.
Это, когда речь идет о правовом государстве, где даже избрание на определенный срок падкого до российских денег политика, все же не подрывает всю систему.
Соответственно, в ситуации с Навальным, адвокаты передавали написанные им тексты. Но дальше все, как всегда.
Во-первых, всем было понятно, что тексты передаются через адвокатов. Поскольку это продолжалось достаточно длительное время, то очевидно, что ФСБ этому не препятствовало. В противном случае, это было бы пресечено после первой же публикации Навального.
Во-вторых, я высказал предположение, что содержание текстов контролируется. Совсем недавно ФБК продемонстрировал видеозапись. Само по себе это подтверждает все утверждения о том, что власть не рассматривала содержание текстов, угрожающим е интересам.
В-третьих, сам факт получения видеозаписи невозможно расценивать, как подтверждение коррупции в системе. При всех обстоятельствах сложно себе представить, чтобы кто-то из сотрудников колонии в России пошел на такой шаг из-за денег. Тем более что запись представлена общественности именно тогда, когда и авторитет и оппозиционность ФБК, мягко говоря, поставлены под большое сомнение.
Как, исходя из этого, можно оценить действия адвокатов? Что они не понимали, где они находятся, нормы закона и правила игры? Если ФСБ и ФБК вели некую игру, цели которой я не хочу комментировать, то как можно было этого не видеть? Ведь если эта игра велась, то следовало либо предоставить возможность ФСБ работать со своими людьми в ФБК напрямую, либо оговорить гарантии, либо предвидеть последствия.
Представьте на минуту ситуацию, что власть не отреагировала на действия адвокатов. В каком тогда виде она будет выглядеть? Не может же власть признать, что ФБК – это, либо, как минимум не ее враг, либо ее агент, либо она абсолютно не контролирует ситуацию в колонии.
Можно себе такое представить? Разумеется нет.
Другое дело, что власть творит абсолютный правовой беспредел. С точки зрения правового государства, подобные нарушения находятся в компетенции дисциплинарного комитета адвокатской палаты или министерства юстиции, но никак не могут быть предметом уголовного преследования.
Разумеется, в свете вышеизложенного не имеет смысла комментировать заявления Ю.Навальной или ФБК о том, что Путин боится Навального.
Бессмысленно комментировать заявления о преследовании за профессиональную деятельность, поскольку то о чем идет речь, больше подходит под категорию непрофессиональной деятельности.
А о том, что если бы ФБК не упорствовал в авторстве Навального, что само по себе уже неправда, то возможно этой проблемы для адвокатов не возникло бы.
Но это из той же оперы, что и многочисленные задержания сторонников ФБК за перечисленные им копеечные донаты под гарантии полной тайны организаций и вкладов или развернутой ими же компании с призывом срывать провоенные плакаты, что неизбежно обернется новой волной арестов.
Одновременно это также является ответом на бесконечные споры о методах борьбы.
Само по себе дело Навального и его адвокатов по эффективности мало чем отличаются от свечения фонариками, УГ, полдниками или русскими маршами в Берлине. Имитация оппозиционной деятельности есть, жертвы есть. Есть даже легитимизация режима и порождение необоснованных надежд или русских народных сказок.
Есть другой живой пример действительно самоотверженной и героической борьбы с режимом Путина. Это Александр Скобов. Он изначально понимает характер борьбы. Он понимает, что в России в противодействии власти невозможно рассчитывать на правовые нормы и на справедливый суд. И в суде А. Скобова нет адвокатов, нет ссылок на нарушения закона, ни необоснованных надежд. А есть только мужество и решительность. И реальная борьба не просто с Путиным, а с имперством, с Русским Миром. С содержанием, а не с формой.
Во всех других случаях ни делом, ни борьбой с Путиным, как любит выражаться заслуженный борец с режимом И.Яшин, не пахнет и в помине. А отвлечение от дела, от помощи в Победе Украины – налицо. Но это совсем другая история.
